Аристарх-Мардарий №2

62 Тучи заполняют небесное полотно, Невзгоды и переживания заполняют мое нутро. Я вижу со стороны себя, свои опустившиеся руки и осунувшееся лицо, вечно кривую спину и кривую гримасу на лице. Одиночество сожрало меня, и я задыхаюсь в собственном панцире, куда решила однажды спрятаться от всех насущных проблем, от молчания и непонимания, которые меня окружают, кажется, всю жизнь. Я возвращаюсь домой, будто бы побывав в церкви на причастии: с надеждой вновь впустить в себя мир и открыться ему, забыв о неудачном опыте прошлого. Огромные панельные дома, тянувшиеся вдоль улицы, казались мне раньше зверями, чье брюхо регулярно наполнялось новыми и новыми людьми. Теперь же я старалась увидеть в них что-то даже романтичное: сколько людей, сколько судеб в одном бетонном параллелепипеде. Кто-то прямо сейчас переживает душевный подъем, кто-то едет в лифте на верхний этаж, чтобы в последний раз взглянуть на город. Кто-то уже достиг чего-то, а кому-то лишь предстоит это сделать. Прохожие тоже совсем разные, и я придумываю игру: догадаться о прожитых ими судьбах по одному лишь взгляду. — Извините, мне кажется, в молодости вы были журналисткой,— обращаюсь я к первой встречной бабушке в темной шали и красном берете (этот образ показался мне весьма литературным). Она, недоумевая, проходит мимо неторопливо и спокойно, вероятно, приняв меня за очередную городскую сумасшедшую. Заглянув на местный рыночек, чтобы купить свежих апельсинов, я попыталась побеседовать с женщиной выразительной восточной наружности. Меня привлекла ее харизма, длинные темные волосы, уложенные в тугую косу, и в целом ее отличие от людей в подобных местах. Она очаровывала покупателей чем-то, что свойственно лишь ее родным краям, и потому прекрасно торговала. Обсуждая сорта цитрусовых, аккуратно разложенных на прилавке, я осторожно спросила: — Знаете, не зря я решила купить их именно у вас. Вы прекрасная, и они тоже,— киваю на набитый яркими фруктами пакет,— но что привело вас сюда? Откуда вы родом?