Аристарх-Мардарий №2

10 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Пока Егор аккуратно, почти трепетно заваривал свою лапшу, Денис с Сашей говорили. —  Слушай, а нас сколько вообще? — спросил Денис: днем он был широким и волевым, но ночью пообмяк и подобрел. —  Не знаю. Человек десять вместе с нами, — Саша непринужденно пожал плечами и нервно глянул в темный коридор на горлышко «Черноголовки». —  Знаете, что я хочу сказать, — вдруг громко, по-дневному сказал Егор. Его круглые, даже громадные глаза цеплялись за все. —  Ну-ка? —Денис вытянул улыбочку. —  Какое у вас первое воспоминание? —  То есть типа самое первое, которое помним? — легко переспросил Саша, а руками еще испуганнее вцепился в столешницу. —  Да-да, это самое. — Егор протянул ко рту одну макаронину и затянул ее. —  Тогда подумать надо, да… — Саша посмотрел в окно и увидел далекий, приглушенный свет Нижнего; ему захотелось туда, лишь бы не откровенничать. —  Ну, у меня нет такого, — сразу грозно выдал Денис, и глаза его покрылись нездоровой пленкой. —  Совсем? — не веря, спросил Егор. —  Не помню ничего. Только с началки есть что-то. —  Даже отца не помнишь? Денис говорил, и все видели, как он сдерживает себя, отчего у него тряслись щеки: —  А он как за хлебушком вышел, я так его и не видел больше. А мать не говорит ничего. —  Твое дело. — Егор снова занес лапшу в рот, и на этот раз ее было больше. —У меня это… как я вот сижу в своей комнате, что-то играю, ну, кубиками. Рядом на диване то ли бабушка, то ли кот спит, ей-богу, не вспомню. А потом башенка падает, я, ну, хныкаю, и кот спускается и ложится спать на полу. Егор и Денис выжидательно глянули на Сашу. —  У меня вообще много таких воспоминаний, но самое яркое, наверно, такое. …И все увидели, как на каком-то деревенском проржавевшем мосту через майскую Волгу стояли мужчина и сын: они смотрели