Тульский краеведческий альманах № 20

237 Ç. Í. Âåëèêîäâîðñêàÿ. Âîñïîìèíàíèÿ дию ». « Моисей – ан гел », – говаривала Инна Соколова , выходя с экзамена по политэкономии . Праздником для нас были лекции по литературоведению , которые читал профессор МГУ Геннадий Николаевич Поспелов , сын нашего преподавате - ля Николая Ивановича Поспелова . По просьбе отца Геннадий Николаевич при езжал к нам на субботу и воскресенье и устраивал нам « майский день , именины сердца ». Он читал по 6 часов в день , и мы слушали его , затаив ды - хание . На эти лекции приходили студенты и с других факультетов . Суровые условия послевоенной жизни . Талоны Общежитие давали всем , кто в нём нуждался . В нашей комнате было 16 коек , и ходили мы через проходную комнату , где жили еще 10 человек . Нам выдали наволочки под матрацы и подушки , сказали , что во дворе сва - лена солома и нужно эти наволочки набить . Кровати получились высочен - ные , и поначалу , пока солома не обмялась , мы то и дело падали с нашего соломенного ложа . Холод в общежитии был страшенный . Отапливалась комната чугунной печкой - буржуйкой , труба выходила в форточку . Топили эту печку - спаситель - ницу по очереди , нагребая уголь в сарае . Уголь был смёрзшийся , нагребать его было очень трудно , и разгораться он никак не хотел . Зато уж , когда раз - горится – гудит , печь раскаливается докрасна , мы усаживаемся вокруг неё , и начинаются задушевные беседы . Основной темой ( что ж делать ?) была вой - на и особенно День Победы . Мы без конца могли вспоминать , кто и как встре - тил этот день , как ждали его , кого не дождались ... И не было среди нас ни одного человека , который не потерял бы близких на фронте . Холодно было и в институте . В аудиториях были кафельные печи до самого потолка , топили их тоже углём , но было очень холодно . Замерзали чернила , мёрзли руки . И как только раздавался звонок , все бежали к печке хоть немно - го погреться . Самой холодной аудиторией была операционная ( в здании ин - ститута на Менделеевской , 7 во время войны был госпиталь ). Вся окрашенная белой масляной краской , она будто излучала холод . Однажды мы обнаружи - ли , что не закрыта труба , полезли и закрыли её . Через час все начали зевать , позеленели , слабенькая Манюра Клепикова поднялась с места и упала . Мно - гих тошнило . Тепло стоило нам дорого – мы все страшно угорели . 45- й и 46- й годы – это были очень голодные годы . Нам , студентам , да - вали рабочий паёк – 800 грамм хлеба и талоны . Талоны мы прикрепляли к столовой , и там безжалостно вырезали драгоценные талончики . Сахара не давали вообще . Вместо сахара давали леденцы , а иногда жамки ( пряники ). В общежитии был настоящий праздник , когда давали жамки . Мы усажива - лись всей комнатой за большой стол , наливали чай « белую розочку » ( без заварки ), вспоминали , как до войны пили китайский чай с белым хлебом , с печеньем , а иногда даже с пирожками . Мы разговаривали , предавались воспоминаниям , смеялись , строили пла - ны на будущее до тех пор , пока не обнаруживали , что недельный паёк пряни - ков уже растворился . Мы ахали , а потом принимались хохотать . Помню встречу Нового , 1946 года . Из дома кто - то привёз бутылочку само - дельного вина , картошку . Перед самым Новым годом поставили варить картош - ку , изрядно попостившись в этот день . Картошка сварилась , и Новый год всё никак не наступал , под ложечкой сосало , а стрелки часов словно остановились .