Тульский краеведческий альманах № 16

191 Ä. À. Ðîìàíîâ. «Íåâîçâðàòíî ïîãèáøàÿ ñèëà»: ñóäüáà è òðóäû Àëåêñàíäðà Âàñèëüåâè÷à Ñóõîâî-Êîáûëèíà ге не счастный Муромский говорит : «… но бывает уголовная или капканная взятка , – она берётся до истощения , догола … производится она по началам и теории Стеньки Разина и Соловья Разбойника ; совершается она под се - нию и тению дремучего леса законов … помощию и средством капканов , вол - чьих ям и удилищ правосудия , и в эти ямы попадают без различия пола , воз - раста и звания , ума и неразумия , старый и малый , богатый и сирый …» 15 . Сюжет « Дела » построен так , что не оставляет надежд на справедливость , зритель не испытывает катарсиса , его напряжение и возмущение не исчезают в конце спектакля . Так было задумано драматургом . « Сухово - Кобылин смотрел на своё писательство не как на дилетантское занятие дворянского интеллигента и не как на ремесло профессионального литератора , а как на обязанность человека сказать слово правды , дать живое свидетельство о преступности безжалостной государственной машины , смер - тельно опасной для частного человека » 16 . Именно поэтому его сильно задева - ло цензурное преследование его пьес . Так , 2 февраля 1892 г . после очередного запрета , наложенного начальником Главного управления по делам печати Е . М . Феоктистовым на постановку « Смерти Тарелкина », он писал сестре Ев - докии Васильевне Петрово - Соловово : «… третью пьесу Феоктистов не пропус - кает … Я её изменил , исправил , сделал новый конец по указанию цензуры , но ничего не помогло . Это так мне прискорбно , что я почти заболел » 17 . Следует заметить , что всесильный российский цензор и любимец минист - ра государственных имуществ М . Н . Островского Евгений Михайлович Феок - тистов в молодые годы был вхож в семью Сухово - Кобылиных : когда он закан - чивал Московский университет , для заработка служил домашним учителем у племянников Сухово - Кобылина и близко приятельствовал с его сестрами . Затем он по - чиновничьи ( как раз в духе пьес Сухово - Кобылина ) « отблагода - рил » дом , дававший ему в юности заработок и дружеское общение . Феоктистов не только жесточайше преследовал литературные труды Сухово - Кобылина как цензор , но и охотно свидетельствовал в секретном следствии сенатского комитета по делу об убийстве Луизы Симон - Деманш . В своих « Воспоминани - ях » он , видимо , повторяя часть свидетельских показаний , так характеризовал Сухово - Кобылина : « Этот господин , превосходно говоривший по - французски , усвоивший себе джентльменские манеры , старавшийся казаться истым па - рижанином , был , в сущности , по своим инстинктам жестоким дикарем …» 18 . Разумеется , укусить руку , которая раньше тебя кормила , для Феоктистова не дикость , а , видимо , проявление цивилизованности . Несмотря на многие неудачи , Сухово - Кобылин до конца жизни продолжал бороться с цензурой , исправляя , изменяя пьесы , давая им другие названия только с одной целью – провести их на сцену , чтобы широкие зрительские круги ( включая самые демократичные ), которым не всегда было доступно пе - чатное слово , своими глазами уви дели правду и оценили « торжество » закона , правосудия , чиновничьего рвения в России . И всякий раз после долгих , мно - голетних мытарств Александр Васильевич всё - таки побеждал : « Дело » было разрешено к постановке через 20 лет после написания ( под названием « От - житое время »), « Смерть Тарелкина » – через 31 год после написания ( под на з - ва нием « Расплюевские весёлые дни »). И через такое длительное время трагическая и сатирическая актуаль - ность пьес Сухово - Кобы лина сохранялась . По поводу « Смер ти Та релкина » представитель сценического цензурного комитета писал в 1905 г .: « Пьеса эта