Тульский краеведческий альманах № 16

Òóëüñêèé êðàåâåä÷åñêèé àëüìàíàõ • Âûïóñê 16 • 2019 190 Князь . Я тут ничего не могу – это закон . Муромский . Да что вы все говорите – закон , закон , вы посмотрите , в чьих он руках ? – вон у палача в руках закон - то – кнут ! Князь ( вспыхнув ). А - а - а - а – какое вы имеете право так рассуждать ? Муромский . Имею ! – и неотъемлемое . Князь ( с иронией ). Вот как ! – какие же у вас на него , господин капитан , патенты ? Муромский . А вот они ! ( Показывает свои волосы .) Да вот моё сердце ( показывает на сердце ); да мои терзания … слёзы … истома … разорение всей моей семьи – вот моё право – да есть ещё и выше !! Князь . И ещё !.. не довольно ли ? Муромский . Нет , не довольно ! Дочь я свою защищаю !.. Вот моё право , вот мои патенты ; вы их читать - то умеете ? Князь ( голос его несколько дрожит ). Хорошо , даже красноречиво ; только я просительского красноречия , сударь , не признаю . Муромский . Отчего же так ? Князь . Оттого , что тут плута от честного не отличишь . Муромский . Не отличите ? Князь ( несколько улыбаясь ). Нет - с , не отличу . Муромский ( резко ). Так вы места вашего не занимайте . Князь вздрагивает . Варравин пошатывается несколько в сторону 12 . В 1860- е гг . в цензурном комитете от Сухово - Кобылина требовали изъять из пьесы роли Князя и Важного лица . Автор этого не сделал . И обличительные слова Муромского , сказанные Князю , навсегда вошли в русскую литературу : « Я ведь не петербургская кукла ; я вашей чиновничьей дрессировки не знаю . Правду я говорю , – она у меня горлом лезет , так вы меня слушайте ! Нет у вас правды ! Суды ваши – пилатова расправа . Судопроизводство ваше – хуже иудейского ! Судейцы ваши ведут уже не торг – это были счастливые времена – а разбой ! – Крюком правосудия поддевают они отца за его сердце и тянут … и тянут … да потряхивают : дай , дай … и кровь - то , кровь - то так из него и сочится . За что меня мучают , за что ? – За что пять лет терплю я страдания , для которых нет человеческого слова …» 13 . И хотя еще в 1887 г . при втором печатном издании « Дело » было сопро - вождено цензурным подзаголовком « Отжитое время » с намёком на то , что сю - жет пьесы касается ушедших в прошлое событий и обычаев ( и цитированный нами ранее журналист В . М . Дорошевич был в начале XX в . с этим согласен ), тем не менее злободневность драмы ( не по форме , а по сути ) для российской действительности разных эпох остается непреходящей . « Дело » – самая горькая и безнадёжная пьеса Сухово - Кобыли на . « Каж - дой строкой внушается мысль , что правосудие – это капкан для невинных . Алчность чиновников показана в обнажённом виде , она выступает как их основная “ господствующая способность ”. Сухово - Кобылин клеймит власть ненавистных денег , в жерт ву которым приносится честь , спра ведливость , не - винность » 14 . Бюро к ратическая машина показана драматургом во всей своей устрашающей силе и безжалостности : она подчиняет себе всё в России , сама же ни от чего и ни от кого не зависит . Даже состоятельные люди – всего лишь рабы и жертвы всепроникающего бюрократизма , который взятками способен разорить любого . В своем сбивчивом и гневном последнем моноло -