Тульский краеведческий альманах № 15

Òóëüñêèé êðàåâåä÷åñêèé àëüìàíàõ • Âûïóñê 15 • 2018 222 стало лозунгом постмодернизма и , видимо , самой яркой характеристикой со - временной литературы . Конечно , Москвин жил задолго до появления в нашей стране первых постмодернистских опытов , но его писательская идеология восставала против разного рода языковых искажений . В своей маленькой но - велле « Чувство прекрасного » он рисует литературное собрание , на котором обличённый многими регалиями самодовольный писатель прочёл первую фразу своего рассказа : « На палубе собралось народу человек двадцать крас - нофлотцев …». И Москвин с иронией пишет , что несколько слушателей тотчас поднялись и вышли из зала . И дальше он с нескрываемой улыбкой говорит о том , что неправильная фраза может быть случайностью , простой опиской , за которой возможно следование чего - то интересного и оригинального . Этюд заканчивается так : «… Может быть , за первой фразой будет лучше . Но , увы , за ней не было лучше …» 10 . Любой стереотип вызывал у Москвина неприятие , но не активное осуж - дение , не задиристую критику , а скорее ироничную усмешку . Так , рассуждая об уже устоявшихся стереотипах военной прозы конца 1950 – начала 1960- х годов , Москвин в очерке « Подвиг или герой » пишет , что подвиги стали изоб - ражаться как некий стереотип и что цветных карандашей в палитре такого писателя - баталиста не более шести : « металл был смертоносным , виллис – юр - кий , пленные – понуро брели по обочине и т . п .» 11 . Москвин имел достаточно неплохое для советского писателя образование . Полный курс реального училища давал ему багаж знаний , который позво - лил удержаться на плаву в самые трудные годы . Лично познакомившись в 1920- е годы с « кадрами » молодой советской литературы , Москвин мог бы вынести для себя идею о своих больших преимуществах перед многими из них . Но какое бы то ни было высокомерие , снисходительное отношение к дру - гим , какая бы то ни было помпезность были ему органично чужды . Рассуждая о писательском блокноте и возможности издания произведений недостаточно подготовленных и недостаточно огранённых , он говорит о том , что настоящий писатель не может себе позволить подобного . « Конечно , – замечает Москвин , – это не абсолютное невежество , а невежество относительное , но настоящий писатель несовместим с ним , а относительное невежество – это когда “ хочется блеснуть элементарными сведениями ”» 12 . Москвин никогда не подчёркивал своей хорошей образованности , никогда не вдавался в пространные лирические и философские отступления . Его эру - диция проходит в произведениях как бы вскользь , но внимательному читате - лю она , конечно , заметна . Рассуждая об общедоступности искусства , Москвин приводит знаменитую латинскую поговорку , которую , видимо , ещё в юнос - ти хорошо обдумал , а теперь делится своими мыслями с читателем , делая это ненавязчиво и , повторим , без скрытой похвальбы своей образованностью . Речь идет о знаменитом латинском изречении Habent sua fata libelli pro capite lectoris (« Книги имеют свои судьбы в зависимости от головы читателя »). Пожалуй , одной из главных черт писательского таланта Москвина явля - ется органичность и естественность . Любая чрезмерность , в том числе и в ли - тературе , с точки зрения Москвина , является эпигонской чертой . В писательст - ве это желание следовать за кем - то , выделяя и подчёркивая уже найденные другими достоинства . Но если идти своим путём , то этого не будет никогда , поскольку сама природа « показывает границу меры и чрезмерности ». Именно чрезмерности не было в скромном таланте Москвина .